От куртки все еще тащило псиной. Рафаэль поморщился, снимая ее на ходу и безрадостно размышляя о том, что запах этот будет снова сопровождать их всюду. Бараки там, во Втором мире, стояли рядом – вампирские, оборотничьи и охотничьи. Рафаэль принимал свой блок сам неделю назад, и Гэрровэй со своими лейтенантами был там же. А сегодня в Штаб он явился в одиночку, и все же чертов оборотничий запах, казалось, пропитал все вокруг.
А ведь они условились о смешанных патрулях…
«Разделенные мы падем» - мудрость эту они усвоили еще во время первого разлома, и она далась им потерями и кровью. Война стерла различия между ними; все они – оборотни, нефилимы, вампиры и маги – гибли там сотнями, в сером пепле, защищая общий мир.
Но в этот раз они будут готовы лучше, чем когда-либо. Рагнор и Бейн со своими магами вычислили новый разлом почти сразу, и они успели перебросить основные силы туда, обустроить штаб, площадку для порталов и базу.
Маги и сейчас были там, вместе с охотниками и вампирами с юга. Часть людей Рафаэля и Гэрровэя тоже были на месте, а капитанам предстояло завтра доставить новобранцев, лично ими отобранных для служения на основной базе. Тренировал их, в основном, Адам, и Рафаэль полагался на него полностью. Но помощника себе выбрал сам, и до сих пор не мог с уверенностью сказать, чем именно руководствовался при выборе.
Саймон Льюис был невыносим, недисциплинирован и временами откровенно бестолков. Он один мог довести Рафаэля до белого каления за считанные минуты, и всё же… Рафаэль однажды с удивлением понял, что именно его желает видеть рядом с собой.
Где-то в самом укромном уголке сознания таилась мысль о том, что вместе с приходом Саймона Льюиса в его жизни появилось что-то новое, чему он пока не мог дать определения, но это что-то – непривычное, никогда прежде не испытанное – было похоже на новое дыхание, которого он был лишен так много лет назад. Которое, казалось, нельзя обрести в эти темные времена.
И все же. И все же.
Неделю назад Рафаэль сказал об этом Рагнору. Нет, конечно, он не говорил ничего из этой псевдоромантической чуши с дыханием, но почему-то – он и сам не понял почему – он стал говорить магу о Саймоне, о том, как тот нелеп, как неуклюж и как ему надоел. А в конце сказал «Я беру его с собой», и Рагнор посмотрел на него внимательным, долгим взглядом и сменил тему разговора.
Всю эту неделю Рафаэля преследовала навязчивая мысль оставить Льюиса в ДюМорте. Ну кто бы взял его на войну? Этот чудик… там? Просто смешно. Как он вообще умудрился сдать нормативы?
Но если бы Рафаэль Сантьяго был совершенно честен с собой, он признал бы, что просто хочет видеть этого чудика живым, и совсем не уверен в правильности своего выбора, и возможно, возможно, если Саймон останется здесь, то Рафаэлю… будет, к чему возвращаться?
Он встряхнул головой, отгоняя дурацкие мысли; отросшие волосы упали на лоб завитками – на войне было не до красоты. И в этот самый момент услышал голос Льюиса.
- Dios, ты разве не должен быть в сборах? – Рафаэль бросил снятую куртку на стоявший рядом стул и снова поморщился.
При взгляде на Льюиса сомнения одолели его с новой силой, и он досадливо прижал ладони к вискам. Он же принял это решение давным-давно, какого черта он сомневается?
- По списку все проверил? – досада на самого себя сквозила в голосе Рафаэля явственным раздражением. – Номер барака свой помнишь? У Адама отметился?
